FC Liverpool (England)

Возможно. Но это не автобиография.Это, своего рода, эссе. Все три части объединяет между собой название. Да и к тому же я не профессионал пера.

2 Satwalker
Рекомендую, на будущее, меньше доверять желтым газетенкам, таким как News of the World, Daily Mail и S*n.Ты ведь новости о Спартаке не в Экспресс-газете черпаешь?( Кстати, изменил название последней газетенки в твоем посту.) Среди болельщиков Ливерпуля упоминание этого вшивого издания считается признаком дурного тона. Если тебя интересует, что там было на самом деле, то почитай вот это со слов очевидца:

«Скандал» в Альгарве – истинная версия событий

В последние сутки усиленно циркулируют слухи о дебоше, устроенном футболистами Ливерпуля в португальском Альгарве, где команда находилась на тренировочных сборах. Пересказанные в таблоидах сюжеты потрясают воображение – в частности, история о том, как Крэйг Беллами избил Рийсе клюшкой для гольфа, – но все они производят впечатление газетных «уток».

По словам обслуживающего персонала ресторана Monty’s Steak House and Bar, никакого дебоша не было.
Один из работников ресторана по имени Вальтер сообщил, что их посетила группа из 22 человек, а не 15, как было сказано в газетах.
Вальтер рассказал следующее: «Мы видели, что напечатали в Record, но должен сразу отметить, что это очень плохой и ненадежный источник – подобный английскому таблоиду S*n».
«Репортеры из Record были у нас в ресторане, и их взбесило то, что игроки Ливерпуля отказались с ними разговаривать. Футболисты не давали интервью, а клуб не позволил журналистам этого издания проводить съемку на территории тренировочного лагеря. Они явно затаили злобу из-за того, что с ними не стали общаться».
«В четверг футболисты появились у нас, как обычно. У них были зарезервированы столики на ужин. В Monty’s в тот вечер было много посетителей с детьми, и игроки Ливерпуля в течение вечера с радостью раздавали автографы и фотографировались».
«После ужина они пели караоке. Они исполняли песни даже с некоторыми детьми, которые были в ресторане. Получилось очень весело».
Тренеры клуба, во главе с сеньором Бенитесом, ужинали на соседнем курорте».
«Весь вечер репортеры досаждали игрокам. Они были рассержены тем, что никто из футболистов не стал с ними разговаривать и давать им автографы, хотя игроки общались с посетителями и работниками ресторана. Мы предупредили их о том, какое издание представляют эти журналисты, и что с ними надо соблюдать осторожность».
«В какой-то момент между двумя игроками Ливерпуля (не англичанами) возник спор. Ничего серьезного. Это обычная ситуация, когда группа мужчин находятся в общественном месте и подшучивают друг над другом. Упал и разбился один стакан – только один. Робби (Фаулер) и Стивен (Джеррард) велели спорящим «заткнуться», но все это звучало, как шутка. Никакой серьезной ссоры не имело место, все остались друзьями. Принесли новый стакан с напитком.
Репортеры же сообщили, что было разбито множество стаканов за пределами ресторана, но в Португалии существует закон, по которому вы не можете употреблять алкоголь на улице, вне бара. На улице, как обычно, дежурили полицейские, и они бы, разумеется, приняли меры, оштрафовав того, кто вышел со стаканом на улицу».
«Был разбит только один стакан, это произошло внутри, а такое случается каждый раз, когда за столом сидит большая группа людей. Эта компания ничем не отличалась от других».
«Футболистам стало известно, что Бенитес возвращается в расположение клуба. За ними около половины первого ночи приехал мини-вэн, и они уехали – все вместе».
На вопрос, насколько адекватно вели себя футболисты, названные зачинщиками дебоша, Вальтер сказал: «Все вели себя нормально. Я не всех знаю по именам, но мне знакому Фаулер, Джеррард и Крауч. Фаулер покинул ресторан с первой группой, которая уехала на мини-вэне. Все выглядели довольными – они хорошо провели время».
«Я разговаривал со своими знакомыми, которые работают в Barringtons (жилой комплекс, где остановились футболисты), и они заявили, что никаких происшествий не было. Игроки не шумели, потому что в то время Бенитес уже находился вместе с ними».
Когда Вальтеру указали, что он может пытаться покрыть виновников, он сказал, что ему понятны такие предположения, но затем отметил, что владелец ресторана собирается разобраться с репортерами Record: «Нашего менеджера сейчас нет на месте, но он крайне разгневан. Подобная ложь – это плохо не только для футболистов Ливерпуля, но и для нашего бизнеса. Я знаю, что менеджер собирается связаться с редакцией газеты и потребовать извинений».
«То, что они напечатали, - это неправда, и я не возражаю, если вы назовете меня по имени, потому что я отвечаю за свои слова – и это можно проверить. Все, что происходило, зафиксировано камерами наблюдения».
«Журналисты попросту рассердились на игроков, и решили напечатать лживую информацию».
«Мы всегда рады футболистам Ливерпуля и будем ждать их вновь».
Неназванный источник из числа обслуживающего персонала Barringtons выступил с опровержением заявлений о беспорядках на территории жилого комплекса – если бы подобное имело место, то виновники были бы выселены незамедлительно.
Прозвучало следующее: «Здесь все в равных условиях. Если кто-то себя ведет неподобающим образом, то наша служба безопасности принимает меры. Неважно, кто вы – известный актер или футболист. Мы выселяем всех, кто не соблюдает правила».
Пожалуйста зарегистрируйся для просмотра данной ссылки на страницу.

Чем перепечатывать всякую херню, лучше бы глянул кто там на Камп Ноу голы забивал в среду?
p.s. про четверг ни слова.

Нет, в этом топике не является. Так принято на всех ресурсах посвященных Ливерпулю. В любой стране и на любом языке.
А разница в том, что ты читаешь дайджесты на русском языке. Поэтому тебе трудно мух отделять от котлет.
К тому же тут названы очевидцы, а там нет. Типичный желтый метод лаять и лить грязь... Чтобы не засудили потом.
И потом, я никогда не посещаю топики посвященные Спартаку, Динамо(к) и.т.д...
Чем тебе тут намазали? Можешь не отвечать. Вопрос риторический.

Сегодня годовщина одной из самых страшных трагедий в историии Ливерпуля, да и всего мирового спорта.
15 апреля 1989 года на стадионе Хиллсборо в Шеффилде около трибуны Леппингс Лейн в давке, возникшей по вине полицейских погибло 96 человек. Давка началась через десять минут после начала матча.
Каждый год в этот день в Ливерпуле происходят траурные мероприятия, а матчи на этот день теперь не назначаются.
Около главной трибуны стадиона - The Kop - всегда лежат живые цветы и горят свечи...
Вот несколько материалов, посвященных этой трагедии.

Герои: 15 Апреля 1989

Питер Хутон, бывший вокалист группы The Farm, был в числе тех болельщиков Ливерпуля, кому пришлось пережить ужас Хиллсборо. В своих воспоминаниях, впервые опубликованных в The Guardian, он склоняет свою голову перед истинными героями 15 апреля 1989.

Все началось, как обычное утро. Свежее весеннее утро, которым мы наслаждались, проезжая удивительный по своей красоте перевал Снейк Пасс по пути в Шеффилд на полуфинальный матч Кубка Англии между Ливерпулем и Ноттингем Форест. Никому и в голову не могло придти, что этот день навсегда изменит наши жизни и облик игры, которую мы все любим.

После ничем не примечательного путешествия мы подъехали к стадиону около двух часов дня – так же, как и за год до этого, когда на этом же стадионе встречались эти же команды. Только на этот раз все было по-другому: у входа со стороны Леппингз Лейн царил хаос.

Годом раньше полиция действовала гораздо более организовано, устроив пункты пропуска, где проверяли билеты, в конце улицы. В этот же день, как показалось, все шло наперекосяк: над недвижимой толпой возвышались два или три конных полицейских. Это было зрелище, которое любой футбольный болельщик мечтает никогда не увидеть: отсутствие организованных очередей, адекватного количества полицейских и стюардов. Я и раньше попадал в такие ситуации: у входа на Коп в 70-е, но, в основном, во время выездов. Например, у стадиона Вулверхемптона в 1976 и, разумеется, у Уэмбли, где особо запомнился день игры с Эвертоном в 1986.

Я знал, что бесполезно влезать в толпу, чтобы пробиться к турникету на входе. Начинаешь потеть, паниковать, задыхаться, и, как только тебе кажется, что ты уже почти пробрался к входу, сила толпы уносит тебя на прежнее место. Поэтому я решил не торопиться, а где-нибудь перекусить в ожидании того, что полиция наконец-то наведет порядок.

К половине третьего стало понятно, что ситуация не улучшится. Нехотя я присоединился к толпе. Важно подчеркнуть, что это были исключительно болельщики Ливерпуля с билетами на руках. Я разговаривал со спекулянтами, которые жаловались, что по сравнению с предыдущим годом, их «бизнес» в тот день совсем не шел. Это не была орда безбилетников, надеющаяся «навалом» пробиться на стадион. Это были позитивно настроенные люди, которые заслуживали должной организации. Которые хотели ее и требовали, но так и не дождались.

После десяти-пятнадцати минут толчеи, за которые я не придвинулся ко входу, я увидел, что некоторые болельщики взбираются на турникет и кричат в адрес находящихся внутри полицейских, чтобы те приняли какие-либо меры. Но ничего не изменилось. К 14:55 я оказался в нескольких сантиметрах от входа и вздохнул с облегчением: «Почти получилось!» Я слышал, как ревет толпа, приветствуя выход команд на поле: еще несколько шагов, и я попаду на трибуну.

Когда я, наконец, попал вовнутрь, то наткнулся на благодушно настроенных полицейских. Я категорически заявил им, что сегодня кто-нибудь может погибнуть, если срочно не принять должных мер. Я практически умолял их открыть ворота, и к ним обращался не только я. Практически все, кто смог пробиться сквозь турникет, призывали полицейских заняться делом. Всем было очевидно, что необходимо принять меры – в противном случае, могло произойти что-то ужасное.

С каждой из сторон трибуны Леппингз Лейн была лестница, ведущая в боковые секции (которые, как теперь известно, были практически пусты). Черная дыра туннеля открывала вход на уже битком набитую террасу. Никто не мог и предположить, что ждет на другом конце туннеля. Простейшее решение проблемы заключалось в том, что полиции или стюардам необходимо было перекрыть вход в центральный туннель и запустить болельщиков в боковые секции. У меня был билет на Северную секцию, поэтому я повернул налево. Если бы у меня был билет на террасу, то я бы наверняка отправился в туннель.

Как только я вышел на трибуну, то увидел, что кто-то из игроков Ливерпуля попал мячом в перекладину – игра началась до того, как я добрался до своего места. Через пару минут на поле, шатаясь, вышел болельщик. Никто не мог понять, что происходит, а мгновения спустя на поле появились еще люди.

Арбитр матча увел футболистов с поля. Мне и в голову не пришло, что произошла беда – я был уверен, что просто на трибуне собралось слишком много болельщиков. Трибуна Леппингз Лейн всегда казалась страшно неудобной и имела в футбольных кругах репутацию паршивого места. Все больше и больше людей оказывались на поле, и болельщики Форест затянули «Вы, скаузерские подонки!», полагая, что речь идет о хулиганской выходке.

Скоро стало очевидно, что дело обстоит серьезней, чем предполагалось, но истинный масштаб трагедии был, разумеется, не известен. Через двадцать минут на противоположном от Леппингз Лейн конце появилась карета скорой помощи и направилась к трибуне вдоль края поля. Примерно в это же время полицейские, по необъяснимой причине, встали в ограждение вдоль центральной линии. Около полусотни полицейских стояли в шеренге, болтая друг с другом, все то время, когда на их глазах разворачивалась трагедия. Скорее всего, большинство из них умели оказывать первую помощь, но, согласно полученному приказу, они оставались в центре поля. Я знаю, что это так, потому что в половине четвертого я сам подошел к ним и спросил, почему они стоят там и что стряслось. Вскоре, стало понятно, что именно происходит: на рекламных щитах начали выносить раненых и погибших.

Большинство оказавшихся в то время на поле были ошарашены происходящим: чувствовали себя потерявшими надежду и растерянными. В тот день я видел настоящих героев, и в основном это были люди не в форме. Настоящими героями в тот день оказались простые болельщики Ливерпуля, которые, как показалось, взяли в свои руки спасение пострадавших, вынося их на руках на другой конец поля.

Глядя, как болельщики Красных, пытаются вернуть к жизни тех, кого уже было не спасти, я чувствовал собственное бессилие. Я пытался убедить себя, что вижу лишь потерявших сознание, но в глубине души я осознавал, что эти люди мертвы. Шеренга полицейских продолжала взирать на происходящее. Многие болельщики отказывались опускать руки, продолжая делать искусственное дыхание незнакомцам – а, может, своим родным и близким – продолжая пытаться спасти других болельщиков Ливерпуля. А полицейские продолжали стоять и смотреть…

Настоящими героями 15 апреля 1989 года стали фанаты Ливерпуля. Кто бы вы ни были – я склоняю перед вами голову. За ваш героизм во время разыгравшейся трагедии, очерненный немыслимым образом ложью бульварных газетенок

В тот день, в тот вечер, в ту неделю, в тот год, в то десятилетие я не находил покоя. Но я обрел гордость за то, что я ливерпудлианец. Я стал свидетелем способности к самопожертвованию, храбрости, достоинства и той чести, которую вы оказали погибшим до того, как власти взяли ситуацию в свои руки. Мир вашему праху, девяносто шесть.

Воспоминания о Хиллсборо: Алан Хансен

Легендарный защитник "Красных" пишет о своих воспоминаниях о том дне в своей автобиографии, A Matter of Opinion. -----

В первые несколько минут полуфинала Кубка Англии, в котором в субботу 15-го апреля 1989-го года "Ливерпуль" встречал "Ноттингэм Форест" на стадионе Хиллсборо, я был очень счастлив - гораздо более счастлив чем сам того ожидал. После девятимесечного отсутсвия в составе "Ливерпуля" после вывиха колена в предсезонном товарищеском матче с мадридским "Атлетико", я наконец вернулся на поле в матче резервного состава всего лишь четыре дня до полуфинала.

Болельщики "Красных" встретили меня овациями когда я вышел на поле и начало матча сложилось для меня хорошим. В те первые минуты я выдал три хороших паса - два длинных мяча на выход Стиву МакМэхону и еще один Питеру Бердсли, удар которого попал в штангу. Все мои первоначальные опасения о моей игровой форме испарились. Я чувствовал себя так как будто и не пропустил столько времени.

А потом, внезапно, начался один из самых черных периодов моей жизни.

За считаные секунды, 95 болельщиков "Ливерпуля" на центральной террасе трибуны Леппингс Лэйн были задавлены насмерть в самом трагическом инциденте в истории английского спорта. Еще один болельщик провел два года подключенным к аппаратам которые поддерживали его в жизни, а после его кончины, число жертв достигло 96. Количество сломаных сердец не перечесть.

Сейчас, десять лет спустя, я иногда стыжусь того что вспоминаю про погибших на Хиллсборо только тогда когда кто-нибудь упоминает о них или при виде мемориала на Энфилде. Хотя я присутствовал на многих церковных службах посвященных годовщинам этой трагедии, а в 1992-ом даже участвовал в них вместе с Брюсом Гробелааром, я сознательно глубоко зарыл свои воспоминания о том дне. Каждый раз когда я об этом думаю, я не могу не представить как бы среагировал я если в этой катастрофе погиб бы близкий мне человек.

Меня особенно ужасает то сколько молодых погибло в тот день. Человек так устроен что может найти в себе силы совладать с любыми невзгодами, но если я потерял бы кого-нибудь из своих детей, не думаю что я или моя жена Жанет это пережили бы. Моему сыну, Адаму, было тогда всего-лишь восемь лет, но будь он лет на 7-8 старше, если он захотел бы посмотреть на матч, я наверное достал бы ему билеты на террасы. Я могу себе представить как говорю ему: "Не ходи в сидячий сектор, атмосфера на террасах гораздо лучше." Думать о том что он мог быть на террасах Леппингс Лэйн - для меня это почти физическая боль.

Мы все испытали это в тот день. В последующие дни, когда игроки и Кенни Далглиш ходили на похороны, для того чтобы поддержать семьи погибших - я никогда не чувствовал себя более подавленным чем тогда.

После событый на Эйзеле четырьмя годами раньше, я думал что пережил достаточно трагедий на всю свою оставшуюся жизнь, но в этот раз боли было еще больше.

Когда я думаю о том что случилось на Эйзеле, я всегда вспоминаю лицо Джо Фэйгэна. То что творилось на трибунах полностью обессмыслило сам матч, а для него футбол значил все. Днем раньше он объявил что финал будет его последним матчем во главе клуба и он заслуживал хороших воспоминаний, каким бы не был результат матче. Но в тот день он выглядел сломленным. Мне было так его жаль, но с другой стороны, я утешаю себя мыслью что его не было на Хиллсборо.

Если вы хотите понять насколько нас всех затронул тот матч в Шеффилде, подумайте о том что Кенни Далглиш, находившийся в центре усилий клуба хоть както помочь семьям погибших, решил на время полностью порвать с футболом и поставил точку на своей карьере в "Ливерпуле" всего лишь два года спустя. Этот день повлиял на всех нас.

Конечно, трудно сравнивать эти две трагедии. На Эйзеле ее причиной стали хулиганы в рядах болельщиков "Ливерпуля", на Хиллсборо болельщики того же клуба были жертвами. Я не собираюсь оправдывать фанов "Красных" которые начали толкотню приведшую к смерти итальянских болельщиков. Для большинства болельщиков "Ливерпуля", эти события вызывают стыд и печаль.

То что в тот день на Хиллсборо фаны обеих команд вели себя образцово вызывает еще более сильную реакцию. О причинах этого кошмара и тех кто в нем виновны написаны миллионы слов. Подводя черту, все сводится к грубым ошибкам полиции и стюардов - если не там и тогда, подобная трагедия неизбежно бы случилась где-нибудь еще в другой день.

Самой большой ошибкой было решение отвести болельщикам "Ливерпуля" маленькую террасу Леппингс Лэйн вместо более вместительного Копа. Идиотское решение, учитывая что домашние матчи "Красных" в том сезоне собирали по 40,000 человек, почти в два раза больше чем у "Форест", но тем не менее, нам выделили трибуну в два раза меньше на Хиллсборо.

Организаторы матча решили что болельщикам из Ливерпуля будет удобнее там, потому что эта трибуна находится ближе всего к автостраде М62, связывающей Мерсисайд с Шеффилдом, но они не учли того что болельщики одного из самых популярных клубов страны станут приезжать со всех ее концов.

Толкотня началась еще на единственном входе на трибуну среди опаздывающих болельщиков. Логично было бы чтобы начало матча отложили, как это делается сейчас, но в тот день решение было иным. Второй ошибкой, порожденной недостаточной коммуникацией между стюардами, было направить этих болельщиков в уже переполненную центральную часть трибуны, хотя боковые части террас были практически пустыми, как видно из фотографий опубликованных в ливерпульских газетах в последующие дни. Если учесть то что в те дни на большинстве английских стадионов возводились загорождения чтобы воспрепятствовать доступы болельщиков на поле, становится ясно что у большинства фанов прибывших на матч до его начала просто не было возможности избежать давки.

Верно что годом раньше, абсолютно те же меры были приняты, опять-таки в полуфинале Кубка Англии, и тогда ничего подобного не случилось, хотя я слышал мнения болельщиков которые еще тогда пожаловались на плохое управление потока болельщиков на трибуны.

Из сотен матчей в которых я надевал красную майку, я ни разу не надевал ее с такой неохотой как на тот полуфинал в 1989-ом. После долгого отсутствия, я не думал что появлюсь на поле в таком важном матче.

Я собирался провести тот день играя в гольф, и когда мне сказали что я попал в число игроков заявленных на матч, я подумал что клуб просто хочет поднять мое самочувствие, включив меня в групу основных игроков. Я не верил что у меня будут шансы появиться на поле, даже когда стало ясно что у нас несколько травмированных игроков. В пятницу вечером, в гостинице, Иэн Раш был в той же комнате со мной - Барри Венисон, с которым я обычно делил комнату, в тот раз был болен. Так как Раш тоже отсутствовал немало времени из-за травмы, мы провели вечер разговаривая о том кого Далглиш выставит в стартовом составе. Когда Иэн сказал что у меня есть шансы появиться на поле с самого начала, я сразу сказал ему что это исключено.

В конце концов, мы оба запаниковали что нас могут выставить в стартовом составе, так как ни один из нас не чувствовал себя в оптимальной форме. К половине первого после обеда в субботу, когда мы оба практически молились чтобы нас не выбрали, я сказал ему - "Если Кенни ничего не скажет к часу дня (за 15 минут до того как команда должна была отправиться к стадиону), то все будет хорошо." Не успели мы успокоиться, как в 13:05 к нам постучался Рой Эванс, в то время ассистирующий Далглишу, чтобы вызвать нас к тренеру.

Кенни сказал мне что я в стартовом составе, а Иэн начнет матч на скамейке запасных. Я сказал ему - "Я не могу играть, я не хочу играть."

"То есть как ты не хочешь играть," спросил он. Я попытался ему объяснить что я не чувствую себя в лучшей форме, но Кенни даже не собирался меня слушать. В конце концов, я согласился, но я заметно нервничал, так что другие игроки даже начали меня подкалывать по этому поводу.

Ничто перед началом матча не предвещало предстоящего кошмара. Может кому покажется странным что мы не заметили ничего из ряда вон выходящего, но игроки редко смотрят на трибуны во время разминки. А уже во время матча, когда позади наших ворот началась давка, мы концентрировались на игре и не заметили происходящего.

Первый знак неладного для меня было присутствие двух болельщиков на поле. Пока они бежали мимо меня, я крикнул им чтобы они сошли с поля, так как их присутсвие было чревато санкциями для клуба. Один из них крикнул обратно - "Там умирают люди, Ал." Обернувшись на секунду, я увидел как несколько людей пытаются перелезть через заграждения, но к его словам я отнесся в тот момент скептично.

Немного времени спустя, судья остановил матч, а игроков направили в раздевалки. Мы были в полном неведении того что творится снаружи, хотя мы поняли что на терасах произошло нечто ужасное. Профессиональные футболисты концентрируются до предела во время матча, полностью отключаясь от того что происходит вне поля и даже в раздевалке мы продолжали в том же духе, ожидая что матч возобновят и мы снова выйдем на поле. Все что я помню о тех минутах, это тревожные лица наших супруг, к которым мы присоединились после того как мы узнали что матч не будет возобновлен.

Полный масштаб этой катастрофы я понял всего-лишь на следующий день, когда мы все пошли на Энфилд и увидели безчисленное количество цветов на Копе - это мое самое яркое воспоминание о Хиллсборо.

Эта трагедия показала мне насколько серьезно присутствие футбола в жизни наших болельщиков. До этого, будучи игроком, я редко смотрел матчи и не понимал до какой степени болельщики живут игрой. Меня потрясло то как после первоначального периода траура, столь много людей, включительно семьи и друзья погибших, продолжили болеть за команду. Будь я на их месте, футбол потерял бы для меня все свое значение.

Я все еще не уверен что решение закончить сезон было лучшим в создавшейся ситуации, хотя безусловно жители города ожидали от нас этого. Многие говорят что наша победа в финале кубка над Эвертоном, всего лишь два месяца после Хиллсборо, была самым лучшим утешением которое мы могли принести скорбящим жителям города, но мне все равно неудобно. Даже на Уэмбли, после того как мы выиграли кубок, я чувствовал себя виноватым за свою радость.

Я столкнулся с реальным ужасом Хиллсборо - и эмоциональной связью существующей между клубом и жителями города - только в понедельник, когда вся команда посетила пострадавших в больнице Шеффилда. Первый к кому мы пошли был 14-летний мальчик - его жизнь поддерживалась только медицинским оборудованием. Хотя у него не было никаких шансов выжить, его мать попросила подождать нашего прихода. Хотя он был без сознания, мы посидели там несколько минут и говорили с ним, а потом кто-то сказал что он скончался.

Я не сдержался и расплакался. Хотя я пытался найти слова утешения для его матери, со стороны наверное казалось что она утешала меня. Она постоянно благодарила меня за то что мы пришли его увидеть и говорила о том насколько он любил клуб - ее мужественность поразила меня. В следующей комнате, я подошел к мужчине который пришел в сознание всего-лишь за минуту до того. Он узнал меня и спросил - "Если вы будете играть в финале, поможешь достать билет?"

Я много плакал в недели которые последовали после этого. Хотя я был на 12 похоронах, я так и не смог к ним привыкнуть - наоборот, с каждым разом мне было все труднее совладать с собой. Я не мог найти слов утешения родным и близким погибших, и каждый раз мое состояние мало чем отличалось от ихнего.

Клуб решил предоставить возможность родственникам посетить Энфилд и я помню как один седовласый джентьмен, потерявший внука, подошел ко мне и спросил - "Как можно чтобы он погиб когда ему было всего 17 лет, когда перед ним была еще вся его жизнь?" Я не смог ему ответить, мы просто плакали вместе.

С тех пор мне довелось не раз услышать мнение что родные погибших должны пережить случившееся, несмотря на то что виновные полицейские чины так и не заплатили за свою халатность в тот день. Хиллсборо и рапорт Тэйлора в январе 1990-го года вызвали серию перемен, и сейчас на английских стадионах безопасность болельщиков неимоверно важнее чем до этой трагедии. Несмотря на то что с тех пор прошло столько времени, я полностью поддерживаю родственников погибших, которые продолжают требовать справедливости, а тем кто советует об этом забыть я могу сказать лишь это - "Вам легко говорить, вы никого не потеряли на Хиллсборо."

Хиллсборо: Надежда не умирает

Послание Энн Уильямс, матери одного из 96 погибших 15 апреля 1989, представляется свидетельством невероятной стойкости человека, противостоящего системе в своей борьбе за правду и справедливость.

Дорогие мои,
Прошло уже более 17 лет с того дня, как 96 человек, включая моего милого сына Кевина, потеряли свои жизни во время трагических событий на Хиллсборо, а наша борьба за справедливость еще не окончена. В ходе дознания судебный эксперт определил 15:15 как время «отсечки», заявив, что к этому моменту все 96 уже были мертвы или у них уже перестал действовать мозг, поэтому никакие дополнительные свидетельские показания не снимались в тот период, когда эти ужасные события были свежи в памяти.

За эти годы я нашла всех, кто помогал Кевину в тот день, и к своему ужасу узнала, что мой сын не умер к 15:15. Он умер лишь в 16:00 на руках у женщины-полицейского и в этот момент звал маму. Когда патологоанатом рассказывал присяжным о травмах, которые получил Кевин, то он заявил, что ему пришлось хуже, чем кому-либо из всех 96 погибших. Меня охватывал кошмар, когда я готовилась к прощанию с Кевином, а он выглядел таким славным. Казалось, что он просто заснул. На его лице не было никаких следов. Я проконсультировалась у судебного патологоанатома, который объяснил мне, что мой сын умер не от травматической асфиксии и не мог оказаться мертвым к 15:15. Кевин был в состоянии произнести слово «мама» и он оставался жив до четырех часов в тот день, когда он умер на руках у той женщины в форме. Его можно было бы спасти. Все, что тогда требовалось – это кислород.

Кевин не попадал под ту «отсечку», поэтому свидетельские показания были изменены. Мне лгали о тех повреждениях, которые получил мой сын. И тогда я решила бороться с системой. Я не могу жить с этой ложью, которую используют для спасения своей шкуры, и я не могу смириться с тем, как обращаются с семьями погибших и с выжившими в той трагедии.

Я и пять других семей потребовали пересмотра дела в 1993 году, назвав неверным указание на «отсечку» времени в 15:15. Но мы не добились успеха. Все мои неоднократные заявления на имя Генерального Прокурора с требованием провести новое следствие по делу о смерти моего сына Кевина были встречены отказом.

Робин Кук в своем документальном фильме представил дело Кевина и помог мне раскрыть еще большее количество информации о Хиллсборо, которую пытаются умолчать. Речь идет и о тех свидетелях, которых не стали опрашивать и во время следствия, проводившегося комиссией Тэйлора, и во время дознания. Эти люди могли бы рассказать присяжным во время дознания, что люди еще были живы в 15:15. Тони Эдвардс, водитель машины Скорой Помощи, чье присутствие в тот день на Хиллсборо полиция отрицает, рассказал мне, что полиция не пропустила его в 15:37, хотя у него были четкие указания ехать прямо на Леппинг Лейн, где были жертвы. Тони проехал сквозь ограждение и направился прямо к воротам со стороны Леппинг Лейн. Следом за ним было еще 42 кареты Скорой Помощи, но они за ним не последовали. В это время люди еще были живы, но они умирали. Тони был в ужасе, и он сказал болельщикам отнести их пострадавших друзей к стороне Пенн Стоун, где были медики, готовые помочь.

Меня и семьи 96 погибших заставили поверить, что машины Скорой Помощи не могли проехать на стадион из-за пандусов на входе, но версия Тони звучит по-другому. Полиция Западного Мидленда изменила показания женщины-полицейского и не озвучила их на дознании по делу смерти Кевина. Когда же я представила эти новые свидетельства Генеральному Прокурору, то мне было отказано. Юристы, которые отказались от взимания платы за свои услуги, сказали мне, что если следствие по делу Кевина будет вновь открыто, то это повлечет за собой пересмотр всех прочих дел.

Правительство Лейбористов, придя к власти, пообещало семьям жертв Хиллсборо тщательное рассмотрение всех свидетельств о том дне. Нам сказали, что мы можем отослать всю релевантную информацию судье Стюарту Смиту, который передаст её в надлежащий департамент. Но вновь семьям заткнули рот и не дали никаких ответов. Показания вновь изменили и обернули в нужную сторону. С точки зрения юридической процедуры, мы дошли до конца – других способов бороться нет.

Я решила написать книгу, чтобы рассказать всем о том, на какие крайние меры готова пойти система в надежде покрыть свои собственные ошибки и защитить тех, на ком лежит вина за Хиллсборо. В этом было мое правосудие. Я не подвела своего сына – это сделала система. Правда о том, что они сделали с Кевином и другими 95 погибшими никуда не скроется.

Затем мой адвокат сообщил мне о новом европейском прецеденте, который называется «Право на жизнь» и который напрямую относится к случаю с Кевином. Это именно то, чего мои адвокаты и я пытались добиться последние четыре года. Тогда моим первым шагом было собрать все возможные доступные свидетельства и дать еще один шанс свершить правосудие – но система вновь не справилась.

12 августа 2006 года я подала все свидетельства в Европейский Суд по Правам Человека в соответствии со Статьей 2 Акта о Правах Человека – о Праве на Жизнь. Кевин погиб от рук государства и заслуживает тщательного расследования того, как он умер. Как его ближайший родственник я имею право на полное расследование обстоятельств смерти моего сына, а в этом праве мне было неоднократно отказано.

Европа – это наш последний шанс добиться правосудия. Со мной уже связывались, и я знаю, что дело находится на рассмотрении. Я послала все доказательства, которые были собраны мною за эти годы, в том числе показания самых авторитетных судебных патологоанатомов, согласно которым Кевин не мог быть уже мертв в 15:15 и был бы сегодня жив, если бы вовремя на стадион доставили кислород. Я послала доказательства того, что Полиция Западного Мидленда вносила изменения в свидетельские показания и скрывала важнейшие улики. Я нашла всех болельщиков Ливерпуля, которые выносили в тот день Кевина. Я просто надеюсь, что Европа теперь свершит правосудие.

Энн Уильямс
Пожалуйста зарегистрируйся для просмотра данной ссылки на страницу.

В заключение, хочу сказать, что именно лживое освещение, газетенкой "S*n" событий на Хилсборо, в которой они обвинили болельщиков Ливерпуля в этой трагедии, и послужило причиной той ненависти к этому таблоиду, которую испытывают люди в Ливерпуле. Только недавно, ушедший на пенсию сотрудник газеты, признал, что статья была заказана правительственной комиссией Тейлора, раследовавшей обстоятельства трагедии.
На Энфилде всегда можно увидеть баннеры "Justice 96", призывающие к справедливости в отношении погибших.

Фотография перед входом в мкзей клуба.
Пожалуйста зарегистрируйся для просмотра данной ссылки на страницу.

RIP.

Ежи Дудек простился с клубом и городом весьма оригинальным способом:
Пожалуйста зарегистрируйся для просмотра данной ссылки на страницу.
Щелкните по картине для увеличения.
Ну и весьма вероятный слух...

Самюэль Это'о: "Я бы хотел оказаться на Энфилде"

Самюэль Это'о сново дал повод для слухов о своем переходе в Премьер-Лигу, заявив о своем большом восхищении Ливерпулем.

Это'о посчитал обязательным для себя похвалить дух товарищества Красных, стиль игры и страстную поддержку их болельщиков. Звездный форвард "Барселоны" показал свое желание играть на Энфилде перед требуной Коп.

Также камерунец подчеркнул тот факт, что у него есть действующий контракт с "Барселоной" до 2010 года, и вероятность его пребывание в испанском клубе в следующем сезоне.

Но Бенитес будет в восторге, если Это'о окажется на Энфилде, тем более, что испанский тренер требует поддержки у новых владельцев клуба Тома Хикса и Джорджа Жилетта для выделения средств на покупку форварда мирового класса.

Африканец находится на вершине списка игроков, которых Бенитес хотел бы видеть в команде. В списке также значатся Фернандо Торрес и Давид Вилья.

26-летний Это'о сказал: "У Ливерпуля невероятный командный дух. Это здорово".

"На мой взгляд, именно их болельщики помогают им выигрывать матчи, потому что они заряжают команду. Болельщики Ливерпуля фантастические. Любой игрок хотел бы иметь таких болельщиков возле себя. Я играл на Энфилде в четвертьфинале Лиги Чемпионов, так что я знаю о фантастических фанатах".

"Было бы замечательно иметь такую же поддержку в качестве игрока Ливерпуля, но я не знаю, что случится в следующие два года".

"Сейчас я не могу сказать ничего определенного. Все же я еще не могу думать о переходе, но кто знает...".

"Если я перееду в Англию, я буду первым, кто скажет об этом. Это не будет в газетах, я сам сообщу новости!"

"Я думаю только о следующем сезоне, и, возможно, я останусь. Но с каждым годом мне становится все труднее"

"Английский футбол изменился в лучшую сторону за несколько лет. Я видел несколько захватывающих матчей с участием английских клубов".

"И когда я видел, как Ливерпуль играл с Челси в полуфинале Лиги Чемпионов, я был впечатлен. Ливерпуль играл стратегически, в атакующем стиле".

"Мне нравится, как английские болельщики поддерживают свои команды. Я уважаю их менталитет. В отличие от Испании, где, бывает, болельщики идут против команды. Это большое различие между Англией и Испанией".

Sunday Mirror

Сегодня 19-я годовщина трагедии Хилсборо. 18-06 по московскому времени все в Ливерпуле замрет и замолчит. Для того, чтобы почтить память тех, кто 19 лет назад ушел на футбол и не вернулся домой...
Благодаря этим людям были изменены системы безопасности проведения спортивных состязаний на стадионах. И мы можем надеятся, что подобное никогда и нигде не повторится.

Пожалуйста зарегистрируйся для просмотра данной ссылки на страницу.

Rest In Peace