Фигня... (вход для думающего читателя)

В разломах солнечного света,
Былой осколки красоты.
Ты отказалась от минета,
Я зря дарил тебе цветы.

Зря покупал тебе наряды
И зря водил тебя в кино,
Ты на других бросаешь взгляды,
Заметил я уже давно.

У них ты думаешь, он сладкий,
Как пахлава иль карамель,
Смотри, какой большой и гладкий,
Немытый правда пять недель.

Ну извини, забыл, бывает,
К тому же мучает понос.
О, как же чувства убивает!
Брезгливо сморщенный твой нос.

В разломах солнечного света,
Нет и в помине красоты,
Сгубила, походя поэта,
Какая всё же сука ты…

P.S
Нет, мужиков нас не понять,
Бессильна в этом вся наука,
Она отдастся – значит блядь,
А не отдастся – значит сука.

Женщина чудная, женщина дивная,
Сколько уж лет не могу я понять,
То как девчонка, девчонка наивная,
То как прожжённая шлюха и блядь.

То как простуда назойливо-липкая,
То как последний для сердца инфаркт.
Вроде бы с виду и женщина хлипкая,
Боже откуда в ней этот азарт.

Боль недолюбленных, память обиженных,
Бродит в крови её словно вино.
Этих оценок, мной явно заниженных,
Ей не достаточно здесь всё равно.

Ей не достаточно слова убогого,
Хочется вслух мне об этом кричать.
Сколько в ней светлого, чистого, нового,
Кто не любил, тем меня не понять.

Пушистым инеем, блестят берёз ресницы,
Песцовой шубкою укуталась сосна,
Осинки тонкие, раздетые срамницы,
Запунцовели снегирями от стыда.

Морозцем лёгким отбелило поле,
Посеребрило ивы у пруда,
А у дубов, корявые мозоли,
Покрыло сеточкою тонкого бинта.

Седая изморозь, опутавши тропинку,
Бессильно в луже с краю замерла,
Кристаллизуя в крохотную льдинку,
Частичку малую вчерашнего дождя.

Ах, осень-осень рыжая, шальная,
Сегодня смотришься старухой ты седой,
Душа моя, душа моя больная,
Больна она, больна, но не тобой.

Её весна, весна ещё тревожит,
Придёт она под клёкот журавлей,
И может быть, и может быть поможет,
Душе влюблённой, чуточку моей.

С неба стекает на землю,
Липкая мгла пеленой.
Осень, тебя не приемлю,
Осень, мне грустно с тобой.

Тянутся дни, как недели,
В хлябях раскисших дорог.
Птицы на юг улетели,
Лес почерневший промок.

Утро промозглое зыбко,
Вечер не радует глаз,
Хочется, хочется шибко,
Звёзды увидеть сейчас.

Хочется солнца всей кожей,
Тёплой весенней зари
Хочется, хочется тоже,
Хочется, чёрт побери.

Стоп, моя впереди остановка,
жуть не хочется, как выходить.
Золотая на счастье подковка,
жаль за счастье, мне нечем платить...

...и не только за счастье, за прозу,
ту что выстрадал, ту что воспел.
В жизни где-то не ту, принял позу,
где-то много, чего-то хотел.

Ну и хер ли боятся мороза,
тем кто ходит в унтах, и пальто,
ну подумаешь, чья-то там поза,
поза-проза, и их комильфо.

Не учите, не надо, не стоит,
всё конечная, мне выходить.
пусть пурга, пусть пурга-сука воет,
я устал, я устал дальше...

Хворь осенняя лес обметала,
Расползлась по полям желтизной.
С нездоровым румянцем устало,
Солнце дарит мне луч золотой.

Он ещё пахнет горечью мяты
И июльской травой луговой,
Но осеннею хворью измятый,
Он не тот уж, совсем он другой.

В нём тепла нет былого в помине,
Журавлиный в нём чудится крик.
В серовато – изжёванной глине,
Поздней осени видится лик.

Лик до боли, до крика знакомый,
Неприятный в своей наготе,
Им насильно в пучину влекомый,
Растворяюсь в осенней беде.

Шептал дурак ей о любви,
Глаза, закатывая томно,
Не знал тогда, что впереди,
Ждёт огнедышащая домна.
Под утро выжат как лимон,
Гремлю костями по паркету,
Душил Отелло Дездемон,
И мне пора наверно эту.
Я не ревнивиц ни злодей,
Но как же хочется мне кушать,
Бредовых всех её идей,
О похудании не слушать.
Диеты, рисовый отвар,
Кисломолочные продукты,
Но сексуальный ночью жар,
Не поднимают что-то фрукты.
Хочу сарделек и котлет,
Она мне:" милый это пошло,
Давай я сделаю минет".
Какой минет, и так мне тошно.
Я раньше крынку выпивал,
Вина креплёного не щурясь,
Сейчас же с рюмочки упал,
Едва, едва не окочурясь.
Так довела что по ночам,
Харчуюсь я у нашей кошки,
Признаюсь честно, честно вам,
Без хлеба Вискас ем, и ложки.
И Кити-Кат не раз жевал,
Смакуя нежный вкус опилок,
Чего дурак тогда запал,
На эту фурию из жилок.
На завтрак у неё отвар,
В обед морковные котлеты,
Холестериновый удар,
О боже, где ты, где ты, где ты.
Откуда силы только в ней,
На аэробики и кроссы,
Меня же утром хоть убей,
От тех отваров лишь поносы.
Нет, надо что-то мне решать,
Не помню как там по Шекспиру,
И пусть попробуют сказать,
Что я бесился тут от жиру.
Куплю с получки пистолет,
Хотя к чему такие траты,
Да и получек больше нет,
Кругом теперь одни зарплаты.
Отелло-мавр, руками сам,
А я скажите, чем я хуже,
Вот разозлюсь, и как ей там,
И там, и там, и там где уже.
Глядишь от страсти и сама,
Когда-нибудь сыграет в ящик,
А вискас, в принципе еда,
В нём попадает даже хрящик.
Ну а котлеты что? Мечта.
Так пусть мечтой и остаются,
От них все беды, полнота,
И зубы до корней сотрутся.
P:S
Хотя вот если, а бы как,
И не был я такой дурак.
С соседкой Нюркой давно б жил,
На пухе спал, из злата пил.
Котлет толкал невпроворот,
А может быть наоборот.
Кто их тут честно разберёт,
Ну мне пора,… она зовёт.

Растекается ночь по бульварам,
От неона, сбегая реклам.
На перроне, увы, не гусарам,
Разливают прощальных сто грамм.

Не слепит, эполет позолотой,
Сердца дам, не пленит шпоры звон.
На посадку спецназ сборной ротой,
В поезд южный, последний вагон.

Им не машут платочками дамы,
Не положено их провожать.
Бьётся, только сердечко у мамы,
Да у той, обещающей, ждать.

Поезд южный сквозь ночь и зарницы,
На седой их уносит Кавказ.
Защищать там родные станицы,
Из столицы был, отдан приказ.

В те места, что воспеты поэтом,
Там где слились Арагва с Курой.
Но при этом, при этом, при этом,
Мцыри так и остался чужой.

Растекается ночь по бульварам,
Подан крытый к перрону КамАЗ.
Ох, не даром, не даром, не даром,
Сердце мамочки дрогнет сейчас.

И заплачут не даром девчонки,
Поредевший встречая спецназ.
След любви их изломанно-тонкий
Грузят в тёмный, зловещий КамАЗ.

Опускается ночь на бульвары,
От неона не прячась реклам.
Где-то в прошлом остались гусары,
Уцелевшим, налейте сто грамм...

----------------------------------------------------

Поезд южный, разбитые стёкла,
Репортажи с нелепой войны.
Но гребёт, ещё прибыли кто-то,
С кровоточащей раны страны.

Спасибо Кыся, дарю это тебе!!! Извини не знаю, как тебя звать. Раньше я иногда так мог придумывать...

Мне б в снежинку малую,
Взять да превратиться.
Над тобой любимая,
В вальсе закружиться.
В волосах запутаться,
Капелькою стечь.
На ладошку нежную,
Отдохнуть прилечь.
Капелькой прохладной,
По губам скользнуть.
Растекаясь нежностью,
К ним любя прильнуть.
Для тебя любимая,
Солнышком бы стать.
Лучики как ленточки,
В волосы вплетать.
Мне бы стать бы дождиком,
Утренней росой.
Чтоб ступала ноженькой,
Ты своей босой.
Мне бы стать единственным,
На твоём пути.
Только где ж ты милая?
Где, тебя найти?

Сегодня утром остановилось сердце моего швагера, он ехал с ночной смены домой. Успел с главной свернуть в тихую улочку, притормозить, и всё. Больше уже ничего не успел. Ему было всего 48 лет, и теперь столько и останется навсегда...ёпэрэсэтэ

Ещё бы жить тебе братуха,
Но стерва с острою косой,
Махнула падла, бляха-муха,
И ты теперь уж не живой.

А я не верю, понимаешь,
Простить забыл нас впопыхах.
И знаешь-знаешь, знаешь-знаешь,
Не победить теперь мне страх.

Страх не успеть, в гордыне корча,
Чего не знаю сам теперь.
Как будто сглаз, простуда, порча,
И всё, захлопнута уж дверь.

И тщетно биться головою,
И кружева из слов плести.
Одной же крови мы с тобою,
Прости братуха, бля… Прости.

А поезд уходит, на запад последний,
Кружатся обрывки вчерашних газет.
О господи, боже, как быстро уходит,
За дымкой туманной, теряется след.

Стою одинокий, на гулком перроне,
Сжимая пропавший, ненужный билет.
А поезд уходит, мой поезд уходит,
Багаж унося, моих прожитых лет.

Кружатся снежинки, в неоновом свете,
На мокрую землю, ложась сединой.
А рельсы тропинки, две рельсы тропинки,
И там между ними, багаж где-то мой.

Ладонью коснусь, тишины на мгновенье,
Вдали затихает колёс перестук.
Мой поезд уходит и боль сожалений,
Но память оставит, тепло её рук.

Нет, в зал ожиданий, уже не зовите,
Не хочется больше ни ждать, ни терять,
Мой поезд уходит, вы это поймите,
И дайте чуть-чуть, мне ещё постоять.

Мой поезд уходит, вы это поймите,
И дайте чуть-чуть, мне ещё постоять.